ПОРТРЕТ

Рокотов. «Портрет Струйской».

- Эту беседу о стихотворении Заболоцкого «Портрет» мы с тобой начнём с небольшого экскурса в теорию. В любом почти стихотворении есть сюжет. Есть фабула. Что это такое? Сюжет - последовательность каких-то событий по тексту. Фабула - последовательность в хронологическом порядке, что за чем идёт. Но некоторые литературоведы считают наоборот, что сюжет - это хронология, а фабула - последовательность по тексту. Так что сначала, прежде чем спорить, не мешает это обговорить. Важно не то, какое слово что должно обозначать, а сам факт различия. А теперь подумай, сосредоточься и скажи: как хронологически расположить строфы?

- Если по времени судить, то последняя строфа, мне кажется, будет первой...

- Что там происходит? Какое событие?

- Гроза...

- А потёмки?

- Когда гроза - тогда и потёмки. Туча закрыла небо, огромная свинцовая туча.

- Ну и что? Что произошло? Почему эти глаза возникли вдруг?

- Не знаю... не могу сказать...

- Хорошо. Поступим так. Расскажи мне об этом человеке, о лирическом герое. Кто он? Где он?

- Он стоит у окна и смотрит на небо. И... вдруг вспоминает. Может быть «дно души» как бы напомнило ему небо? Как бы - из потёмок души?

- Может быть, может быть. Но - почему именно глаза? И именно эти глаза?

- Ну я не знаю. Я не могу ответить. Ты лучше сам скажи.

- Сдаёшься?! Ну, объясняю. Туча напомнила поэту, лирическому герою (тут это одно и то же) - картину, точнее её тёмно-свинцовый фон. Отсюда - и «тьма былого», и тьма памяти...

- Верно, слушай, я помню, там, на картине, действительно как туча повисла...

- ...Сначала у поэта возникает только образ глаз, всё остальное пока теряется в тумане памяти. Но глаза - мерцают. А вот чуть выше - посмотри - что написано? «Её глаза - как два тумана». Скажи пожалуйста, два тумана могут мерцать?

- Нет, не знаю, нет.

- Как же так? А так. Мерцать-то они мерцали, да вот - прилетели туманы и - мерцания не стало видно. А может быть, и не было никакого мерцания, так, обман один. Да не один - два обмана? Но это всё было уже потом. А началось - гораздо раньше. Первое событие стихотворения - вот оно.

С портрета Рокотова снова

Смотрела Струйская на нас...

Когда-то давным давно поэт и его друг видели странный портрет, портрет, изображающий молодую женщину на тёмном, почти грозовом фоне. Портрет Струйской. Они увидели мерцание и ещё -

Соединенье двух загадок,

Полувосторг, полуиспуг,

Безумной ревности припадок,

Предвосхищенье смертных мук.

Кто он был, спутник поэта?

- Ко мне вопрос или риторический?

- К тебе, к тебе...

- А... поэт.

- Молодец! Поэт, потому что через много лет, когда произошла эта огромная гроза, и они снова вместе стояли - перед окном, как ты правильно сказал, он обращается к своему другу: «Любите живопись, поэты!» А, кстати, причём тут живопись?

- Ну, портрет же всё-таки...

- Но почему именно поэты должны живопись любить? У них что, других дел нет? Почему бы не любить архитектуру, например? Или музыку?

- Тут есть тому объяснение:

Лишь ей, единственной, дано

Души изменчивой приметы

Переносить на полотно.

- Ну так и что?

- Архитектура не сохранит никаких «примет» - она ничего не изображает, а музыка - сама изменчива.

- Хорошо. Это верно. Портрет, хоть он и старинный, сохраняет «приметы души» того, кто изображён. А заодно - и тех, кто на него когда-то смотрел, душа зрителя ведь соединяется с тем, на что он смотрит. И поэтому Заболоцкий вдруг через этот самый портрет вспомнил о себе, каким он был в далёком прошлом, когда он вместе с более молодым его собеседником, тоже поэтом, бродил по залам художественной галереи. Живопись осуществила невозможное, соединила противоположности: изменчивость и постоянство. Поэзия - единственный род искусства, который работает так же. Вот, к примеру, сколько противоположностей ты насчитаешь в стихотворении «Портрет»?

- Так. Первую строфу уже смотрели. Дальше - «полуулыбка, полуплач», «полувосторг, полуиспуг», «нежность» и вдруг «припадок»...

- А вот это - «едва закутана в атлас» - разве в атлас можно закутаться? Эта самая холодная ткань на свете... Да и можно ли быть едва закутанным? Или - «мерцают» «два тумана»... Смотри же - тут всё построено на противоречиях. Но главное противоречие - это тот изначальный образ Струйской, сначала загадочный, а потом выраженный очень небезобидными словами «Её глаза - как два обмана, покрытых мглою неудач». Чьих неудач, дружок? Своих?

- Может - Заболоцкого?

- Да, верно. Потому что прошло много лет. Портрет сохранил всё ту же улыбку, всё те же мерцающие на фоне грозового неба глаза. Всё то же обещание безумной до припадка нежности... А в душе над всем этим совсем другое, разные туманы, другая жизнь, не та, что обещена была, жизнь, где ошибки и - неудачи, неудачи, неудачи... Мгла. Почитай о жизни Заболоцкого, и ты узнаешь, что там - в этой мгле памяти и колючая проволока лагерей, и полное непризнание современников... Эти мерцающие глаза - они ведь солгали, эти «два обмана». Правда, строго говоря, всё это уже - за рамками стихотворения.

- А как же портрет? Это действительно тот портрет, что висит в Третьяковке?

Нет. Ведь на самом деле память - не живопись. Она не все души приметы сохраняет. Заболоцкий, верно, не пошёл ещё раз в Третьяковку, писал по памяти. Писал о том своём, старом восприятии. Давно, когда ещё школьником я это стихотворение впервые прочитал - пошёл в Третьяковскую галерею, смотрел Рокотова. Нет. Не было там безумного припадка ревности. Ни полувосторга. Ни полуипуга. Ни предвосхищения смерти. Было какое-то удивительное спокойствие. Конечно, при желании в этом состоянии самоуглубления, созерцательности и покоя можно углядеть причастность к пониманию высших вопросов бытия, жизни, смерти, вечности. Но не это главное… Врзможно – и глаза заплаканные, особенно – правый… И отстранённая, добрая улыбка: иногда так усталые родители смотрят на расшалившихся детей. Можно думать, следовательно, что это полуулыбка – полуплач. Но – уж это точно - никакого обмана во всём этом нет.

- Но, может быть, это не тот портрет?

- И я так же подумал. И с тех пор всё ищу «тот».

Евгений Беляков

В примечаниях к стихотворению «Портрет» всегда почему-то (Н.Заболоцкий, Избранное, 1972; «Огонь, мерцающий в сосуде…», 1995) указывают на картину из Третьяковки. Это меня и сбило с толку, хотя я ни на секунду не верил, что Заболоцкий пишет об этой картине. Я пытался как-то объяснить явное несоответствие: «Заболоцкий, верно, не пошёл ещё раз в Третьяковку, писал по памяти…» и т.д. Недавно я обнаружил строки из воспоминаний Евг. Шварца (относящихся к тому же 53-му году, когда было написано стихотворение «Поэт»). Среди впечатлений от московской квартиры поэта – такое: «На стене против дивана в овальной раме портрет нарумяненной дамы с напудренными волосами… Николай Алексеевич полюбил живопись, полюбил упрямо, методично, не позволяя шутить этим. Особенно гордился он дамой в овальной раме. «Это Рокотов!» В Москве известно всего шесть его картин, и одна из них у Николая Алексеевича…»

«Снова» означает не как в прошлом У НАС С ТОБОЙ (когда мы заходили в Третьяковку – не заходили!), а как тогда, когда она, Струйская, смотрела на художника, на Рокотова, когда он писал её портрет.

Дальше Шварц осторожно намекает, что, наверно, к нему обращено стихотворение Заболоцкого.

«Портрет Струйской» Рокотова, мне кажется, способен поколебать всю «нашу» социалистическую пропаганду о том, что «господа» (помещики, дворяне) ВСЕ КАК ОДИН были извергами, эксплуататорами и т.п. Струйская, та, что изображена на портрете Рокотова, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ЖЕСТОКОЙ. В 18-м веке дворянам удалось создать некий ОЧЕНЬ ЗАМКНУТЫЙ мир, который вообще склонны создавать себе привелегированные слои общества. Они не жестоки с «низшими», они их просто почти не замечают.